В то время, как все прогрессивное человечество осуждает Стива Айзермана за его неизменное желание сгноить молодых русских звездочек Никиту Кучерова и Владислава Наместникова в жутком месте под названием Американская Хоккейная Лига, чуть менее прогрессивное человечество с нетерпением ждет, когда в Тампе появится новая «русская пятерка» (по примеру Детройта, где упомянутый Айзерман провел всю свою игроцкую карьеру и где учился у заслуженных деятелей менеджерского цеха искусству строить команду-победителя). Но я сегодня не об этом. Точнее, не совсем об этом.
Сегодняшний разговор мы поведем о приятном русскому уху вкладе русских хоккеистов в историю, развитие, победы (и поражения, чего уж там) флоридского клуба, который когда-то был черно-белым, а с легкой руки все-того же Айзермана, вдруг стал клоном Торонто, если верить клубным цветам.
Ладно, оставим лирику. Перейдем непосредственно к делу. Благо дело будет сегодня большое, ибо рассказать есть о чем. Большинство российских хоккейных болельщиков, на вопрос «какой клуб НХЛ является самым российским», практически без запинки ответит – Детройт. Команда-династия (пусть не формально), вклад в успехи которой российских хоккеистов нельзя недооценить. Некоторые другие, могут вспомнить также уже ранее упомянутое Торонто с Юшкевичем, Карповцевым, Королевым, Березиным и так далее. Тампу, если вообще кто и вспомнит, то где-нибудь ближе к концу списка.
А ведь реальность такова, что черно-белую (а потом и бело-голубую) форму с молнией примеряло большее количество выходцев из стран бывшего Великого и Могучего, чем красно-белую с крылом и колесом. В Детройте за всю его историю сыграло двенадцать россиян (причем Сергей Баутин провел всего лишь один матч) и один белорус (Руслан Салей, пусть земля ему будет пухом). В Тампе же играли 18 игроков с российским паспортом, два – с латвийским, один с украинским и один (с сегодняшнего дня) – с белорусским. А если еще учесть количество задрафтованных Молнией россиян, которые по тем или иным причинам так и не вышли на лёд Сент Пит Таймс Форума (ранее – Айс Пэлас, еще ранее – Тандердом), то список будет еще более внушительный.
Да, звезд первой величины среди них было мало. Точнее всего одна. Что не идет ни в какое сравнение с упомянутым Детройтом с Федоровым, Козловым, Ларионовым, Фетисовым, Константиновым, но тем не менее. Я не знаток исторических составов остальных клубов НХЛ, и не знаю точно, кто же является лидером по количеству россиян, игравших за ту или иную команду НХЛ, но, думаю, что Тампа, если и не лидер, то точно в числе самых «русских» клубов.
В сегодняшнем, пилотном выпуске «записки архивариуса» (по задумке – «записки архивариуса» будет более-менее регулярной рубрикой, в которой я постараюсь рассказывать о тех или иных событиях, связанных с историей Молнии), мы пройдем по именам всех «пост-советских» игроков, числившихся в свое время в качестве «Громовержцев». Разделим их для этих целей на три категории: «Игроки, выступавшие в Тампе», «Игроки, задрафтованные Тампой, но так за нее и не сыгравшие» и «Игроки, полученные в результате обменов/подписаний, но за команду так и не сыгравшие» (есть и такие).
Итак, перекрестясь приступим. Первая категория. «Игроки, выступавшие в Тампе».
Разумеется, список должен открыть Анатолий Семенов. Первый российский хоккеист в истории Молнии. По совместительству – один из первых двадцати, вышедших на лед 7 октября 1993 года на матч против действующего чемпиона Конференции Кэмпбела (финалиста Кубка Стенли от этой Конференции) – Чикаго в первой игре Тампы в истории. По совместительству – автор третьей заброшенной шайбы в истории клуба. По совместительству – автор первой заброшенной шайбы в равных составах в истории Молнии (Крис Контос забил свои первые из четырех шайб в том памятном матче при игре в большинстве). Строго говоря, бывший московский динамовец, игрок второго звена сборной СССР (после легендарной пятерки Ларионова), надолго в Тампе не задержался. Будучи выбранным на драфте расширения из Эдмонтона, Семенов провел во флоридской команде всего лишь 13 матчей (2+3=5 очков). Создатель Молнии Фил Эспозито постепенно строил новую команду и команда, почти полностью состоящая из ветеранов его не устраивала. В то же время, Пэт Куин искал центрфорварда для Павла Буре, взамен Игоря Ларионова, покинувшего Ванкувер. В результате Семенов отправился в Канаду, а Тампа получила право выбора в 4-м раунде драфта (что характерно, она потратила этот выбор на московского спартаковца Дмитрия Клевакина, но об этом позже) и Дэйва Капуано.
Следующими россиянами, надевшими форму Молнии стали два Александра, дебютировавшие в Тампе в сезоне 1994-95. В то время как Александр Семак, полученный из Нью-Джерси вместе с Беном Ханкинсоном в последний день обменов на ведущего защитника команды Шона Чэмберса (который стал в итоге значимым игроком обороны чемпионских составов сначала Нью-Джерси, а затем Далласа) и правого крайнего второго звена Дэнтона Коула, и обменянный в Айлендерс перед стартом следующего сезона на пятый раунд драфта, провел в Тампе всего 22 матча (5+5=10), его тезка Александр Селиванов стал одним из наиболее знаковых игроков Молнии первой эры (первая эра Молнии закончилась с драфтом Венсана Лекавалье).
Селиванов был получен из Филадельфии в обмен на право выбора в четвертом раунде драфта 1995 года и в своем дебютном сезоне набрал 16 (10+6) очков. Но уже в следующем сезоне Александр был лучшим снайпером Громовержцев, став всего лишь вторым игроком в истории клуба, которому удалось разменять рубеж в 30 заброшенных шайб. Во многом за счет игры номинально второго звена Селивано – Джон Каллен – Шон Барр (земля пухом) Тампа впервые в своей истории вышла в розыгрыш Кубка Стенли (первое звено команды в тот момент было Петр Клима – Брайан Брэдли – Брайан Беллоуз).
В плейофф 1996, Селиванов стал героем города (несмотря на то, что серию Молния проиграла Филадельфии 2-4), деятельно поучаствовав в обоих одержанных победах. Во втором матче серии при счете 0-1 (как в матче, так и в серии) на 45-й минуте матча Селиванов сравнял счет. На 10-й минуте овертайма Брайан Беллоуз поставил победную точку. В третьем матче серии, и первом в истории Тампы матче плейофф на домашнем льду, при счете 3-4 в пользу Летчиков менее чем за две минуты до конца встречи, именно Александр вышел в качестве шестого полевого игрока, заменив на площадке вратаря Джеффа Риза. Именно его бросок по воротам добил в ворота Рона Хекстолла все тот же Брайан Беллоуз. А на третьей минуте овертайма, уже сам Селиванов добил шайбу в ворота после броска Билла Холдера, принеся тем самым победу и лидерство в серии (которое, впрочем, удержать так и не удалось).
Всего Селиванов провел в Тампе пять сезонов, прежде чем стал участником трехстороннего обмена с участием Филадельфии и Эдмонтона (Селиванов стал Нефтянником, а в Молнию из Филадельфии перешло посмешище НХЛ 90-х – Александр Дэйгл). За этот период он был не только одним из лидеров команды (одной из слабейших команд НХЛ, строго говоря), но и породнился с легендой НХЛ и человеком, которого в Тампе готовы носить на руках за то, что он принес в этот город хоккей – Филом Эспозито, взяв в жены его дочь – в тот момент пресс-аташе команды Кэрри Эспозито (пусть земля ей будет пухом).
В том-же сезоне, когда Селиванов геройствовал в составе Молнии в первом плейофф, в команде появился следующий россиянин. Игорь Уланов стал первым российским защитником, сыгравшим в Тампе. Уланов был получен из Чикаго в последний день обменов вместе с нападающим Патриком Пулином и вторым раундом драфта, в обмен на любимца публики Энрико Чикконе и тот же второй раунд драфта. В Тампе он провел три неполных сезона, после чего вместе со все тем-же Патриком Пулином, а также легендой Айлендерс Миком Вукотой отправился в хоккейную Мекку Монреалья в обмен на Стефана Рише, Дэвида Уилки и Дарси Такера.
Вместе с наступившими совсем уж смутными временами в сезоне 1997-98, в котором Молния выиграла всего 17 встреч, забросив всего 151 шайбу (меньше двух голов за игру!), в Тампе появился еще один россиянин. Им стал небезызвестный ныне тренер, а ранее «тафгай всея Руси» Андрей Назаров. Всего за Тампу он забил три шайбы, сделал одну голевую передачу и поучаствовал в нескольких неплохих боксерских поединках, но в историю Молнии он вошел в первую очередь обменом.
В том сезоне Молния была абсолютно худшей командой НХЛ и в полной мере претендовала на выбор лучшего молодого игрока Канады (и всего мира) того сезона – Венсана Лекавалье, но… В свое время, пришедшая одновременно с Тампой в лигу Оттава специально проигрывала матчи, чтобы заполучить право выбора под первым номером, которым стал Александр Дэйгл (уже упоминавшийся по ходу этой истории). Такой вот парадокс. Дэйгл, в итоге ставший посмешищем и не сумевший отбить даже малой доли авансов, которые ему выдавали в преддрафтовый год, стал автором правила о проведении преддрафтовой лотереи, в результате которой первый номер драфта вполне может достаться и команде не занявшей последнее место.
И по иронии судьбы первой «жертвой» лотереи стала Тампа (хотя строго говоря, злые языки утверждают, что Тампа в том сезоне тоже специально проигрывала матчи, чтобы получить на драфте Лекавалье, но на то они и злые языки). Лотерею в тот год выиграла Флорида… И, как знать, может быть вся хоккейная история сейчас сложилась бы по-другому, если бы не трейд Андрея Назарова.
В последний день обменов, 24 марта 1998 года, Молния отдала Сан Хосе за Назарова двух качественных защитников – Дэвида Шоу и Брайана Марчмента. При чем здесь это, если драфт-лотерею выиграла Флорида, спросите вы? А все при том же. Чуть ранее в этом сезоне Сан-Хосе совершили обмен с Флоридой (во Флориду отправился Виктор Козлов и выбор в пятом раунде драфта, а в Сан Хосе – Дэйв Лаури и… право выбора в первом раунде драфта – то самое, которое в итоге стало первым номером драфта), а одним из условием обмена Назарова было то, что Молния получает право безакцептного обмена первыми раундами драфта (т.е. согласие Сан-Хосе на обмен было получено в момент обмена Андрея Назарова). Разумеется, если бы лотерею выиграла сама Тампа она бы этим правом не стала пользоваться. А поскольку лотерею выиграла Флорида, а ее первый выбор принадлежал Сан-Хосе… В общем, как лотерея не старалась лишить Тампу своего будущего капитана, глядя на эту историю, начинаешь верить в то, что судьба предопределена. И российский хоккеист поучаствовал в этой предопределенности, что характерно.
Заполучив Лекавалье Молния начала перестройку более глобально. Сам Назаров в итоге стал жертвой этой перестройки, отправившись в Калгари в обмен на Микаэля Нюландера (успев при этом поиграть в одном звене с Лекавалье, причем звено «Назаров – Лекавалье – Сэнди МакКарти» должно вызвать у современных первых номеров драфта, воспитывающихся в тепличных условиях, волну холодного пота). Зато в Тампе дебютировал следующий представитель России – защитник Андрей Скопинцев, выбранный годом ранее на драфте в 6-м раунде, став тем самым первым задрафтованным россиянином, дебютировавшим в Тампе. На его счету один гол и одна передача в матчах за Молнию.
Годом позже к Скопинцеву (он правда провел в том сезоне всего лишь 4 матча и по окончании сезона команду покинул, подписав контракт с Атлантой) в рамках глобальной перестройки присоединились сразу несколько россиян. 2-й номер драфта 1996 года Андрей Зюзин был получен из все того-же Сан Хосе в августе 1999-го вместе с возвратившимися в команду Шоном Барром и Биллом Холдером, а также Стивом Гуоллой в обмен на Никласа Сундстрема и выбор в 3-м раунде драфта. Сергей Гусев был получен из Далласа в обмен на Бенуа Хога. С вэйверов Калгари был взят Павел Торгаев. С драфта отказов, но на этот раз из Оттавы – Вячеслав Буцаев. Дебютировал задрафтованный латыш Каспарс Асташенко (земля пухом).
Из перечисленных, только Гусев и Зюзин стали полноценными игроками основы. Причем, Зюзин так и вовсе считался защитником первой пары.
Годом позже российская колония в Тампе расширилась еще сильнее. Дебютировали выбранные на драфте Александр Харитонов (81й общий номер драфта 2000 года), Дмитрий Афанасенков (72й общий номер драфта 1998 года), голкипер Евгений Константинов (67й общий номер драфта 1999 года). С вэйверов Флориды был взят защитник Максим Галанов (впоследствии он был обменян в Торонто на еще одно представителя пост-советских стран – украинца Константина Калмыкова).
Наконец в последний день обменов был совершен трейд, который в итоге стал основой и опорой чемпионских притязаний Молнии. 6 марта 2001 года из Финикса были получены защитник Станислав Нецкарж и бастовавший голкипер Николай Хабибулин. В обратном направлении последовали Майк Джонсон, Пол Мара, выбор в третьем раунде драфта и права на еще одного россиянина, выбранного Тампой – Руслана Зайнуллина. Таким образом в сезоне 2000-01 форму Молнии одевали семеро россиян и один латыш (Асташенко).
В следующем году российская экспансия продолжилась (хотя российское представительство в целом сократилось) – дебютировал 8-й номер драфта 2000 года Никита Алексеев. Никита в итоге играл в ситсеме Тампе дважды, с перерывом на один сезон в Омском Авангарде. Еще через год дебютировал третий номер драфта-2001 Александр Свитов, а также из Филадельфии в обмен на общий 4-й номер драфта был получен украинец Руслан Федотенко.
Федотенко было суждено стать одним из героев Тампы год спустя. Забив в 77 матчах регулярного чемпионата 17 шайб, Руслан стал автором 12 голов в 22 матчах плейофф, включая обе шайбы в 7-м матче Финала Кубка Стенли (2-1).
Роль в том успехе Николая Хабибулина (да и вообще во всех успехах начала 2000-х) сложно недооценить. Вратарь в одиночку вытащил не один матч. В том плейофф в составе Тампы было два игрока, которые были способны вытаскивать матчи водиночку – Хабибулин и Брэд Ричардс, установивший по ходу розыгрыша Кубка Стенли рекорд НХЛ – 7 победных голов. До сих пор ведутся споры, кто же из этих двоих был более достоин звания самого ценного игрока плейофф. Один российский журналист, которого когда-то Игорь Ларионов охарактеризовал как «bad person», назвал решение о вручении Конн Смайт Трофи Ричардсу «канадским шовинизмом». Если бы он смотрел хоть один матч того плейофф Тампы, он вряд ли был бы столь категоричен. Значимость для команды обоих (а также лучшего игрока регулярного чемпионата – Мартина Сан Луи) была колоссальной. И в вопросе того, кто-же из них лучший решали даже не миллиметры, а микроны. До Ричардса рекордом по количеству победных голов за один плейофф владели Джо Сакик и Джо Ньювендайк – по 6 победных голов. И оба в тех розыгрышах были признаны самыми ценными игроками. Ричардс этот рекорд побил – и это стало тем самым микроном, за счет которого он обошел Хабибулина при финальном решении.
Так или иначе, Хабибулин за отрезок своей карьеры, проведенной в Тампе был однозначно звездой всей НХЛ (на матче Всех Звезд он, кстати, стал одним из очень немногих вратарей, сумевших сохранить свои ворота в неприкосновенности) и всего одним из двух с половиной вратарей в истории Тампы, которые в полной мере соответствовали статусу «первого номера» клуба НХЛ (вторым был Дэррен Пуппа, а половина приходится на Дуэйна Ролосона, который провел фееричный отрезок с момента его приобретения из Айлендерс и до Финала Восточной Конференции).
Дмитрий Афанасенков, также бывший членом чемпионского состава Молнии, вместе с Мартином Цыбаком и Крисом Дингманом составлял ключевое оборонительное звено Молнии. Именно Афанасенков выходил на лед в последние секунды седьмого матча Финала Кубка Стенли, когда лучший нападающий оборонительного плана – капитан Дэйв Андрейчук отправился на скамейку штрафников. А ведь после первых двух попыток пробиться в основу, предпринятых в сезонах 2000-01 и 20001-02, на нем почти поставили крест. Но, как говорится, терпение и труд все перетрут и Афанасенков сначала завоевал место в основе, а затем и стал одним из ключевых форвардов оборонительного плана команды. Проблемы начались тогда, когда от него стали ждать результативной игры в атаке после потери лидеров. В итоге, Афанасенков был выставлен на вэйверы, откуда отправился в Филадельфию.
В первом сезоне после локуаута в Тампе дебютировал россиянин, ставший любимцем болельщиков, и, увы, головной болью для тренеров. R2 (по аналогии с роботом из звездных войн, чье название звучит по-английски, как «Ар-Ту») или «Hell on Wheels» (ад на колесах) – Евгений Артюхин. Он был выбран Тампой под общим 94-м номером 2001 драфта и до поры до времени оттачивал свое мастерство во владении шлемом соперника в младших лигах. Сыграв 24 встречи в сезоне 2000-01 в составе Подольского Витязя (кто-то удивлен?) Евгений отправился сначала в QMJHL, а затем проделал полный путь ECHL -> AHL -> NHL. И везде где он играл он имел соответствующую репутацию.
Вот вам история (за что купил, за то и продаю). Во время локаута 2004-05, на матче московского ЦСКА (там выступал тогдашний проспект Тампы Александр Полушин) и тольятинской Лады (за нее играл Дмитрий Афанасенков и тогдашний проспект Дмитрий Казионов, а на лавке сидел Василий Кошечкин, также задрафтованный Тампой), мы (тогдашний «костяк» российского фан-клуба Тампы) познакомились с Юрием Янченковым (в тот момент – скаут Тампы по России). И вот он нам рассказал такую примерно историю (пишу от первого лица):
«Летал я на днях в Спрингфилд. Там Женя Артюхин в фарме играет. Но когда я там был, он был дисквалифицирован. За атаку рефери. Я его спрашиваю: «Женя, зачем ты судью побил?». А он мне отвечает: «Я его не бил. Я его подвинул».
Если эта история – неправда, то не я это придумал.
Болельщики Тампы любили Артюхина не только за физическую мощь, но и за очень высокую скорость. Он действительно был одним из любимцев болельщиков Тампы, правда эту любовь он несколько подпортил благодаря контрактному спору (что характерно, его агентом был все тот же Марк Гандлер, который превратил Алексея Яшина из иконы Оттавы в персону нон-грата).
Собственно, Артюхин был последним из задрафтованных россиян, дебютировавших в Тампе к настоящему моменту. В Тампе наступали новые «смутные времена» – как для команды в целом, так и для россиян.
В сезоне 2008-09 в Тампе отметился латыш Мартиньш Карсумс (выменянный из Бостона вместе с Мэттом Лэшоффым в обмен на Марка Рекки), а следом за ним – уже только представитель Белорусии Дмитрий Коробов, дебютировавший в НХЛ сегодня ночью.
… продолжение следует. Кто не спрятался я не виноват.